Он ничего не нашел на Леттема. На Св. Джона даже не было досье в полиции, так что, видимо, он и правда был таким коварным, каким его описал Кеннет. Можно за ним последить и что-нибудь заметить. Все, что Джерри обнаружит, он передаст Кеннету. Таким образом, если Леттем решит повысить ставки, Кеннет найдет, чем ответить.

Лифт тихо звякнул. Леттем вышел из кабины – один. Джерри осторожно свернул газету, поднялся и вышел за ним на улицу. День был теплым и ветреным. Небо над Манхэттеном было ясным. Зато людей было много.

Леттем шел быстро, и Джерри приходилось пихать и толкать прохожих, чтобы не терять его из виду. На углу Леттем перешел через дорогу, ступив на асфальт под мигание красного светофора. Джерри растолкал толпу, но проезжую часть уже заполонило плотное движение.

Джерри стоял на углу, то и дело поднимаясь на цыпочки. Леттем сел в черный «Кадиллак», припаркованный прямо в зоне работы эвакуатора. Впереди сидели двое мальчишек, а сзади с ним – девочка. У девчонки были коротко остриженные темные волосы, и она казалась ему немного знакомой, но с такого расстояния можно и ошибиться. Она обвила руками его шею и поцеловала. Когда загорелся зеленый, они все еще целовались, а «Кадиллак» погнал вперед. Он исчез из виду прежде, чем Джерри сумел рассмотреть номер машины.

Он переоделся в мужском туалете на первом этаже. Никто не заметил, что вошедший внутрь человек совсем не был похож на того, который вышел. Никто никогда не замечал. В этом был плюс современного Нью-Йорка. Прежде чем выйти, он осмотрел себя в зеркале.

– Называйте меня просто господин Никто, – сказал он. Это имя подходило ему даже больше, чем он желал.

Тахион за что-то отчитывал Блэйза. Мальчик был похож на питбуля, безумного и готового расквитаться со своим хозяином, который только что устроил ему взбучку.

– Не сейчас, Джереми, – сказал Тахион. – Семейная беседа.

Блэйз презрительно посмотрел на Джерри.

– Да, тебе здесь не место.

Тахион вытянул свою здоровую руку и схватил Блэйза за подбородок.

– Довольно уже. Извинись перед мистером Штрауссом.

Сжав челюсти и не произнося ни слова, Блэйз с ненавистью смотрел на своего деда.

– Увидимся как-нибудь в другой раз, – сказал Джерри, пятясь к выходу.

Тахион отпустил Блэйза и сконфуженно покачал головой.

– Надеюсь, скоро. Ты просто застал меня в неподходящий момент.

Когда Джерри вышел из клиники, Морж Джуб стоял у обочины. Его гавайская рубаха ярким пятном выделялась среди серости Джокертауна.

– Ты слышал историю про парня, который играл центровым в баскетбольной команде джокеров? – спросил Морж.

– Неа, – ответил Джерри.

– Он играл, будто двухметровый, хотя в нем было всего полтора метра росту. – Губы Моржа в улыбке растянулись к его клыкам. – Купишь «Крик»?

Джерри хотел покачать головой, но увидел заголовок: ДВА ПРОИСШЕСТВИЯ С ДЖАМПЕРАМИ. Он так увлекся слежкой за Леттемом, что не обратил внимания на то, что происходит в мире.

– Конечно. – Он вытащил кошелек и протянул Джубу двадцатку. – Сдачу не ищи. Что тебе известно об этих джамперах?

Джуб пожал плечами.

– Только то, что написано в газете. О них давно не было слышно, и я думал, что эти ребята уже завязали.

– Я тоже, – сказал Джерри.

– Точно не возьмешь сдачу? – Морж еще не убрал купюру.

– Не. Просто дай мне знать, если что-нибудь услышишь. Я знаю, где тебя найти. – Джерри поднял руку, увидев заворачивающее за угол такси.

– Обязательно. Слышал историю про джокера-таксиста?

– Нет. – Джерри чувствовал, что об этом ему предстоит услышать.

Мелинда М. Снодграсс

Дьявольский треугольник

Ее пальцы, теплые и слегка сухие, переплетались с его. Каждый волнообразный скачок лошади разделял их. Кожа скользила по коже. Затем середина, где они оказались бок о бок, удерживая этот момент без возможности отступить назад.

Тахион приоткрыл глаза, провожая взглядом разноцветные огни уносящейся карусели. Музыка была слегка резковата, колонки немного шипели, но это точно был вальс. И в его снах они всегда танцевали.

Он осторожно повернул голову, и благодаря молчаливому общению, которое наладилось между ними с самой первой встречи, она тоже обернулась. Изящные черты ее лица четко вырисовывались в огнях аттракциона Кони-айленд; повязка на глаз темным шрамом пересекала ее прекрасное лицо. Уродство, да, но достойное уважения. Ранение, полученное в битве. Даже на Такис предпочли бы оставить шрамы, а не заменять больной глаз.

Музыка замедлялась, ход лошадей ослабевал до нелепого грустного вздоха – катание заканчивалось. Машинально Тах похлопал своего коня по загривку. Его искусственная рука стукнулась о дерево лошадиной фигуры с неприятным полым звуком.

Его реакция была привычной – яростной.

Его желудок смялся в тугой мяч, свернувшийся где-то ближе к позвоночнику; тошнота была не слабее физической боли. Коди взяла его лицо в свои руки, но в ее прикосновении не было нежности.

– Довольно. Ты потерял руку. Он мог распотрошить тебя. Я потеряла глаз. Пуля могла отстрелить мою голову ко всем чертям. Если ты достаточно умен, то будешь рад просто быть, черт возьми, живым.

– Извини, я нечасто превращаюсь в нытика.

– Часто. – Она улыбнулась, чтобы облегчить болезненный укол в своих словах. – Ты всегда мучаешься из-за того, что нельзя исправить. Прошлое мертво, а будущее еще не настало. Мы можем лишь жить настоящим моментом, Тахион.

Они пошли по центральной аллее. Воздух полнился ароматами масляной смазки, корн-догов, сахарной ваты. Небо над ними светилось рассеянным, молочно-белым оттенком – в облаках в вышине отражались огни Нью-Йорка. Зазывалы нахваливали свои дешевые и безвкусные лотки.

«Посмотрите на Крошку Тину, самую маленькую лошадку в мире!»

«Три мяча за доллар. Сбейте молочные бутылки, и приз ваш!»

В темноте парка раздавались крики посетителей, катающихся на ярких, неоновых аттракционах. «Прыжок с парашютом» освещал ночное небо, словно экзотическая лилия. Крохотные фигурки летели к земле, а затем их подхватывал вверх раскрывшийся парашют. Гигантский аттракцион напоминал гротескное изображение матери, собирающей детишек вокруг своего громоздкого тела.

Тахион оторвал свой взгляд от прыгающих людей и спросил:

– Так куда они собирались пойти?

– На «Молнию», – ответила Коди. – Ужасно.

– Они же мальчишки.

Пара остановилась у входа на аттракцион. Играла оглушительная рок-музыка, басы вибрацией отражались от земли. Маленькие кабинки открывались, выпуская своих трясущихся, спотыкающихся пассажиров, словно горошины из стручка. Блэйз приобнял Криса за плечо. Человеческий мальчик пошатывался, но Блэйз, чьи волосы в свете аттракционов казались почти ярко-красными, был в полном порядке. В его темных глазах светился дикий огонек, его улыбка блестела.

– Ну как тебе? – спросил Блэйз.

– Черт… это было круто, – ответил Крис. Тахион и Коди переглянулись, услышав, как мальчик грубо начал свой ответ с ругательства.

Мальчики становятся мужчинами, подумал Тахион. Такой трудный переходный период.

– Крису сколько? Тринадцать? – спросил он.

– Да, – подтвердила Коди.

– В тринадцать я только начинал ошиваться у комнат девочек.

– Неважный план. Как раз когда мальчики тянутся к девочкам, их надо разделять. – Она наблюдала, как ее сын-подросток теперь в шутку дерется с Блэйзом. – С другой стороны, учитывая всплеск гормонов в этом возрасте, может, это и неплохо – пока не начнутся специальные уроки биологии.

– У нас для этого существуют игрушки.

– Что?!

Он поймал ее мысли о возмутительных сексуальных приспособлениях.

– Не такие игрушки – живые игрушки.

– Еще хуже.

Она отошла к своему сыну, а Тахион прикусил губу. Она была сильной женщиной с сильным характером. Вдруг его легкомысленное замечание оскорбило ее? Навело ее на мысль, что он относится к ней, как к игрушке? Он поспешил вслед за троицей, раздумывая о том, как загладить свою вину.